Не обижайте животных они тоже плачут: Медведь — отзывы и рецензии — КиноПоиск

Итак, всякий раз, когда мы видим, что кто-то плачет в нашем присутствии, наша автоматическая реакция — предложить поддержку. Именно это я и сделал, когда увидел слезы на глазах моего сына после того, как Ричард Паркер покинул Пи.И именно поэтому тигры не плачут.

Вингерхоэтс, А. (2013). Почему плачут только люди: разгадывая тайны слез. Издательство Оксфордского университета.

Я ненавижу собак, и я не ужасный человек

2018 почти закончился, а вместе с ним и год собаки. Алли-фрик-луджа. Эти пушистые создания уже получают достаточно внимания без официального 365-дневного периода посвящения. От бесконечных собачьих аккаунтов в Instagram до бульдогов, останавливающих движение на улицах, — они везде, куда бы я ни повернулся.Вы не поймаете меня воркующим каждый раз, когда на моем пути появляется пушистый четвероногий зверь. Вот в чем дело: я ненавижу собак.

Подавайте неизбежные крики шока, отвращения и ужаса. «Как такое возможно?» как друзья, так и незнакомцы всегда спрашивают меня. «Ты вообще человек?» они задумаются, увидев, как я остаюсь равнодушным в присутствии собаки размером с ладонь.

Предположительно, человечество покоится на обожании домашних животных. Те, кто решительно не интересуется четвероногими друзьями, являются стигматизированными аутсайдерами.Я устал извиняться за свое мнение или смягчать накал своих чувств только для того, чтобы успокоить обезумевшие от щенков массы. Нет, я не люблю собак, и нет, я не хладнокровный монстр.

Мое презрение к собакам проистекает из того, как я вырос. Моя семья попыталась усыновить бернского зенненхунда, когда мне было восемь лет. «Попытка» — ключевое слово. Ее звали Роми, и она быстро превратилась в домашнюю работу по дому, а не на друга семьи. Ей постоянно требовались время и энергия. Откровенно говоря, мы, Галлардо, просто не любим домашних животных.Это в наших генах.

Вместо обожания я почувствовал чрезмерную апатию. Мне было совершенно наплевать на Роми. Слышать ее агрессивный вой в середине утра, чтобы вывести ее на прогулку, не совсем мотивировало меня испытывать любовь и привязанность. Каждое утро стоять на морозе на морозе с собачьей сумкой в ​​руке в ожидании свежего, теплого животного помета не вызывало у меня прилива возбуждения, которое мог бы испытать хозяин. Откровенно говоря, Роми требовалось слишком много внимания, которого мне просто не хватало.Я был — и остаюсь — в таком состоянии своей жизни, в котором я предпочитаю общаться с настоящими людьми, чем играть с пушистыми соседями в собачьем парке. Роми требовалось слишком много работы, и она лишила меня моей независимости.

После двух лет владения ею я понял неоспоримое: большинство собак грязные и вонючие. Вы буквально можете почувствовать запах, когда кому-то принадлежит пушистое существо. Поддержание их гигиены требует времени и денег, которых у меня нет. Кроме того, собаки никогда не оставляют вас в покое. Может быть, это мой внутренний интроверт, но я не хочу приходить домой к собаке, которая совала нос в мои дела и умоляла о внимании.Я хочу тишины, покоя и уединения.

Мысль о необходимости заботиться о существе, которое не может даже поговорить со мной, не соблазняет. Это колоссальная трата моих денег и энергии. Здесь я чувствую, что должен дать обещание: клянусь, я не бессердечный урод. Просто у меня другие приоритеты, чем у любителей собак. Я считаю, что собаки вонючие, нечистые, надоедливые и, в конечном итоге, слишком много работают. Мне не нужно извиняться за это.

Приманка для щенков мне не подходит.Количество профилей Tinder, на которые я наткнулся с вызывающими передергивание биографией «Это моя собака», ссылающимися на снимки личности владельца собаки, заставило меня еще более отчетливо осознать, насколько редко я не заинтересован в смахивании вправо.

Однажды на первом свидании (после того, как он выслушал 20 минут рассказов об обновлениях класса послушания его маленького Брюстера), парень очень серьезно отнесся ко мне и прошептал: «Ненавистнику собак нельзя доверять» Я отпил свой напиток с ухмылкой и пошутил: «А что, если им нравится собачий стиль?» Он чуть не подавился.Больше я его не видел.

Не только потенциальные романтические отношения не доверяют тому, кто не любит собак. Вроде все. Презрение к собаке встречает стигматизацию и шок. Быстрый поиск в Google о том, что собаки не нравятся, ведет к нисходящей спирали во внутреннюю работу онлайн-форумов, где люди без ограничений высказывают свои мнения под видом интернет-персоны. Один из участников Quora написал, что обнаружение знакомого ему человека, который не любит собак, «является предупреждающим сигналом о том, что с этим человеком что-то не так, и я бы избегал их.”

Одна из вещей, которая делает человечество таким прекрасным, — это различие во мнениях и происхождении людей во всем мире. Разве мы больше не верим в разнообразие? Ненавистники собак — это редкая группа, которую не поощряют признавать ее «отличия». Вместо этого весь коллектив считается ужасным.

Это совершенно несправедливо, и мое негодование невозможно замолчать. Похоже, что мы живем в обществе, в котором наши личности и неприязнь являются тревожными знаками. Не любите шоколад? Вы бесчеловечны.Не любите музыку? Ты сумасшедший. Не хочешь питомца? Прощай.

Эти суждения и разоблачения смешны, особенно если учесть, что мы живем в эпоху, когда мы выступаем за включение и принятие. Инклюзия не применяется к нам, собакам, осуждающим. Мы просто «не люди». Так не может продолжаться, потому что наши личные предпочтения точно такие же: личные. У каждого есть свои симпатии и антипатии, независимо от того, связаны ли они с семейными традициями, личным опытом или просто развитыми чувствами.

Не поймите меня неправильно; Мне нравятся собаки.Они могут быть чьими-то лучшими друзьями. Они заполняют эмоциональную пустоту настоящей безусловной любовью. Как товарищи, они преданные, послушные и добрые. Они могут даже помочь людям с ограниченными возможностями здоровья. Я считаю, что это потрясающе, и я уважаю это — с очень большого расстояния. Теперь это уважение должно исходить с обеих сторон. Я буду уважать гав, если вы уважаете мое мнение.

4 Распознавание и оценка боли, стресса и дистресса | Распознавание и облегчение боли и дистресса у лабораторных животных

может влиять на реакцию на стресс, включая возраст, пол, физическую форму, опыт, болезнь и лекарства.

Нервные и эндокринные вещества высвобождаются в ответ на стрессор и играют важную роль в инициировании и координации поведенческих, сердечно-сосудистых и иммунологических реакций на стресс. Место происхождения этих веществ влияет на физиологический стрессовый ответ, который имеет две категории продолжительности: быстрое увеличение циркулирующих веществ нервного происхождения с короткой продолжительностью действия и более медленное увеличение количества веществ эндокринного происхождения с более длительным действием.

Острый стресс — хирургическое вмешательство, послеоперационная боль, ожоги, анестезия, остановка сердца, физические упражнения, а иногда и головная боль — приводит к гипоталамической секреции кортикотропин-рилизинг-фактора (CRF). CRF затем стимулирует гипофиз секретировать адренокортикотропный гормон (АКТГ), который быстро стимулирует высвобождение кортикостероидов из коры надпочечников и опиоидных пептидов β-липотропина и β-эндорфина. У человека во время стресса концентрация этих гормонов в плазме может увеличиваться в 2–5 раз. Роль β-липотропина и β-эндорфина в ответной реакции на стресс плохо изучена. β-Эндорфин может играть роль в модуляции боли (Hargreaves et al., 1983, 1987; Pickar et al., 1983; Szyfelbein et al., 1985). Потенциальной мишенью циркулирующего β-эндорфина может быть воспаленная ткань (Joris et al., 1987).

Основным примером нервных реакций на острый стресс является активация симпатоадреналовой системы. Ось гипофиз-надпочечник отвечает быстрым увеличением катехоламинов из мозгового вещества надпочечников, за которым обычно следует повышение уровня кортикостероидов.Концентрации катехоламинов в плазме крови значительно увеличиваются после хирургического вмешательства или послеоперационной боли из-за увеличения циркулирующих концентраций адреналина, в первую очередь из мозгового вещества надпочечников, и норадреналина, в первую очередь из-за активации терминального окончания симпатического нерва (Goldstein, 1987). Эти различные компоненты симпатоадреналовой системы можно регулировать отдельно. Симпатоневральное высвобождение норадреналина вызывает региональный селективный эффект, тогда как мозговое вещество надпочечников вызывает повышение системных концентраций адреналина в плазме.Физиологические последствия активации этих систем включают увеличение сердечного выброса, усиление кровотока в скелетных мышцах, кожную вазоконстрикцию, снижение перистальтики кишечника и повышение доступности глюкозы.

Гормональные реакции на стресс являются результатом изменений концентраций гормона роста, пролактина, глюкагона, инсулина, вазопрессина, нейропептидов и других гормонов. Острый стресс вызывает повышенную секрецию гормона роста и пролактина передней долей гипофиза.Пролактин участвует в метаболических процессах и может изменять ноцицепцию, но его концентрации остаются в пределах нормы при наличии хронического стресса. Значение кратковременного повышения гормона роста неизвестно. Глюкагон увеличивается в ответ на острый стресс, а инсулин снижается. Снижение инсулина — в сочетании с повышенным уровнем пролактина, гормона роста, глюкагона и адреналина — способствует развитию гипергликемии.

Животные и этика | Интернет-энциклопедия философии

Какое место должны занимать животные, не являющиеся людьми, в приемлемой системе морали? Эти животные существуют на границе наших моральных представлений; в результате мы иногда обнаруживаем, что придаем им сильный моральный статус, а иногда вообще отказываем им в каком-либо моральном статусе.Например, общественное возмущение сильно, когда становится доступным информация о «щенячьих фабриках»; Мысль в том, что собаки заслуживают гораздо большего внимания, чем им уделяют операторы таких мест. Однако, когда указывается, что условия на заводской ферме такие же плохие, если не намного хуже, чем условия на ферме для щенков, обычная реакция заключается в том, что пострадавшие — это «просто животные», а не заслуживают нашего внимания. Философские взгляды на моральное состояние животных разнообразны и в целом могут быть сгруппированы в три общие категории: косвенные теории, прямые, но неравные теории и теории морального равенства.

Косвенные теории отрицают моральный статус животных или равное уважение с людьми из-за отсутствия сознания, разума или автономии. В конечном итоге отрицая моральный статус животных, эти теории могут по-прежнему требовать не причинения вреда животным, но только потому, что это наносит вред нравственности человека. Аргументы в этой категории были сформулированы такими философами, как Иммануил Кант, Рене Декарт, Фома Аквинский, Питер Каррутерс и различными религиозными теориями.

Прямые, но неравные теории придают определенное моральное значение животным, но лишают их более полного морального статуса из-за их неспособности уважать права другого агента или демонстрировать моральную взаимность в сообществе равных агентов.Аргументы в этой категории рассматривают разумность животного как достаточную причину, чтобы не причинять прямой вред животным. Однако там, где интересы животных и людей вступают в противоречие, особые свойства человеческого бытия, такие как рациональность, автономия и самосознание, придают большее значение интересам людей.

Теории морального равенства распространяют на животных равное внимание и моральный статус, опровергая предполагаемую моральную значимость вышеупомянутых особых свойств человека.Рассуждая по аналогии, теории морального равенства часто распространяют концепцию прав на животных на том основании, что они обладают такими же физиологическими и умственными способностями, что и младенцы или инвалиды. Аргументы в этой категории были сформулированы такими философами, как Питер Сингер и Том Риган.

Содержание

1. Косвенные теории
   1. Мировоззрение / Религиозные теории
   2. Кантовские теории
   3. Декартовы теории
   4. Контрактуалистские теории
   5. Последствия обращения с животными
   6. Два общих аргумента против косвенных теорий
      1. Аргумент из крайних случаев
      2. Проблемы с косвенными обязанностями перед животными
2. Прямые, но неравные теории
   1. Почему животные имеют прямой моральный статус
   2. Почему животные не равны людям
      1. Только люди имеют права
      2. Разумны, автономны и самосознательны только люди
      3. Только люди могут действовать нравственно
      4. Только люди являются частью морального сообщества
3. Теории морального равенства
   1. Певица и принцип равного учета интересов
      1. Аргумент из маргинальных случаев (снова)
      2. Изощренный негалитарный аргумент
      3. Практическое применение
   2. Регана и права животных
4. Ссылки и дополнительная литература
   1. Антологии
   2. Монографии
   3. Статьи

1.

Косвенные теории

Согласно косвенным теориям, животные сами по себе не вызывают нашего морального беспокойства, но могут вызывать беспокойство только в той мере, в какой они надлежащим образом связаны с людьми. Обсуждаются различные виды косвенных теорий: мировоззренческие / религиозные теории, кантовские теории, картезианские теории и теории контрактуализма. Последствия такого рода теорий для правильного обращения с животными будут изучены после этого. Наконец, будут обсуждены два распространенных метода аргументации против косвенных теорий.

а. Мировоззрение / Религиозные теории

Некоторые философы отрицают, что животные вызывают прямую моральную озабоченность, из-за религиозных или философских теорий о природе мира и надлежащем месте его обитателей. Одно из самых ранних и ярких выражений этого взгляда пришло к нам от Аристотеля (384-322 до н. Э.). Согласно Аристотелю, существует естественная иерархия живых существ. Различные уровни определяются способностями существ в силу их природы. В то время как растения, животные и люди способны питаться и расти, только животные и люди способны к сознательному опыту. Это означает, что растения, уступая животным и людям, выполняют функцию удовлетворения потребностей животных и людей. Точно так же люди превосходят животных, потому что люди обладают способностью использовать разум для управления своим поведением, в то время как животные лишены этой способности и вместо этого должны полагаться на инстинкт. Отсюда следует, что функция животных состоит в том, чтобы служить нуждам человека.Это, согласно Аристотелю, «естественно и целесообразно» (Regan and Singer, 1989: 4-5).

Вслед за Аристотелем христианский философ св. Фома Аквинский (1225-1274) утверждает, что, поскольку только разумные существа способны определять свои действия, они — единственные существа, к которым мы должны проявлять заботу «ради них самих» (Regan and Singer, 1989: 6-12). Фома Аквинский считает, что если существо не может управлять своими собственными действиями, то это должны делать другие; эти виды существ — просто инструменты. Инструменты существуют ради людей, которые их используют, а не ради них самих. Поскольку животные не могут управлять своими собственными действиями, они всего лишь инструменты и существуют для людей, которые направляют их действия. Фома Аквинский считает, что его взгляд вытекает из того факта, что Бог — это последний конец вселенной, и что только используя человеческий интеллект, можно получить знание и понимание Бога. Поскольку только люди способны достичь этой конечной цели, все другие существа существуют ради людей и их достижения этого конечного конца вселенной.

Остатки такого рода взглядов остаются в оправданиях игнорирования интересов животных на основе пищевой цепи. Согласно этому образу мысли, если один вид существ регулярно ест другой вид, то считается, что первый находится выше в пищевой цепочке. Если одно существо стоит выше другого в пищевой цепи, то для него естественно использовать другое в своих интересах. Поскольку такое поведение является естественным, оно не требует дальнейшего морального оправдания.

г. Кантовские теории

Тесно связаны с мировоззренческими / религиозными теориями, например, теории Иммануила Канта (1724–1804). Кант разработал очень влиятельную моральную теорию, согласно которой автономия является необходимым свойством для того, чтобы быть тем существом, интересы которого заключаются в непосредственном учете моральной оценки действий (Kant, 1983, 1956). Согласно Канту, морально допустимые действия — это те действия, которые в данных обстоятельствах могут быть выполнены всеми разумными людьми. Важной частью его концепции морального статуса животных является его опора на понятие желающих .Хотя и животные, и люди имеют желания, которые могут побудить их к действию, только люди способны отказаться от своих желаний и выбрать, какой образ действий предпринять. Эта способность проявляется нашей волей. Поскольку животные лишены этой способности, им не хватает воли, и поэтому они не автономны. Согласно Канту, единственное, что имеет внутреннюю ценность, — это добрая воля. Поскольку у животных вообще нет воли, они не могут иметь доброй воли; поэтому они не имеют никакой внутренней стоимости.

Теория Канта выходит за рамки мировоззренческих / религиозных теорий, опираясь на более общие философские аргументы о природе морали. Вместо того, чтобы просто полагаться на тот факт, что для рациональных и автономных существ «естественно» использовать нерациональных существ по своему усмотрению, Кант вместо этого приводит аргумент в пользу уместности рациональности и автономии. Теория является кантианской теорией, тогда, если она обеспечивает отчет о свойствах, которыми обладают люди и которых не хватает животным, который гарантирует, что наши соотносимые с ними люди обладают очень сильным моральным статусом, в то же время отказывая животным в каком-либо моральном статусе вообще.Собственная теория Канта сосредоточена на ценности автономии; другие кантовские теории сосредотачиваются на таких свойствах, как моральный фактор, способность существовать во взаимных отношениях с другими людьми, способность говорить или самосознание.

г. Декартовы теории

Другая причина отрицать, что животные заслуживают непосредственного внимания, исходит из веры в то, что животные не обладают сознанием и, следовательно, не имеют интересов или благополучия, которые следует принимать во внимание при рассмотрении последствий наших действий.Кто-то, придерживающийся этой позиции, может согласиться с тем, что животных, если бы животных были в сознании, мы должны были бы рассматривать их интересы как имеющие прямое отношение к оценке действий, которые на них влияют. Однако, поскольку им не хватает благосостояния, нечего принимать во внимание при действии.

Одно из самых ярких и решительных отрицаний сознания животных разработано Рене Декартом (1596-1650), который утверждает, что животные — это автоматы, которые могут действовать так, как будто они обладают сознанием, но на самом деле это не так (Regan and Singer, 1989: 13-19).Писавший в то время, когда механистический взгляд на мир природы заменял аристотелевскую концепцию, Декарт считал, что все поведение животных можно объяснить чисто механистическими терминами, и что для такого объяснения не требуется ссылки на сознательные эпизоды. Опираясь на принцип экономии в научном объяснении (обычно называемый бритвой Оккама), Декарт предпочитал объяснять поведение животных, полагаясь на простейшее возможное объяснение их поведения.Поскольку можно объяснить поведение животных без ссылки на внутренние эпизоды осознания, сделать это проще, чем полагаться на предположение, что животные обладают сознанием, и поэтому является предпочтительным объяснением.

Декарт предвидит ответ, что его рассуждения, если они применимы к поведению животных, должны быть одинаково хорошо применимы к поведению человека. Согласно Декарту, механистическое объяснение поведения неприменимо к людям по двум причинам. Во-первых, люди способны к сложному и новому поведению.Такое поведение не является результатом простых реакций на стимулы, а является результатом наших рассуждений о мире, как мы его воспринимаем. Во-вторых, люди способны говорить, выражая мысли. Декарт знал, что некоторые животные издают звуки, которые можно было бы принять за речь, например, «просьбу» попугая о еде, но утверждал, что эти высказывания представляют собой просто механически вызванное поведение. Только люди могут говорить спонтанно и выражать мысли.

Позиция Декарта по этим вопросам во многом определялась его философией разума и онтологией. Согласно Декарту, существует два взаимоисключающих и совместно исчерпывающих вида сущностей или свойств: материальные или физические сущности, с одной стороны, и ментальные сущности, с другой. Хотя все люди тесно связаны с физическим телом, они не идентичны своему телу. Скорее, они идентичны своей душе или нематериальной ментальной субстанции, составляющей их сознание.Декарт считал, что как сложность человеческого поведения, так и человеческая речь требуют постулирования такой нематериальной субстанции для объяснения. Однако поведение животных не требует такого предположения; кроме того, утверждал Декарт, «более вероятно, что черви, мухи и гусеницы движутся механически, чем то, что все они имеют бессмертную душу» (Regan and Singer, 1989: 18).

В последнее время всплывают аргументы против сознания животных. Один из способов опровергнуть утверждение о том, что животные обладают сознанием, состоит в том, чтобы указать на недостатки аргументов, претендующих на то, чтобы утверждать, что животные обладают сознанием. Например, Питер Харрисон недавно утверждал, что аргумент от аналогии, один из наиболее распространенных аргументов в пользу утверждения о том, что животные обладают сознанием, безнадежно ошибочен (Harrison, 1991). Аргумент аналогии опирается на сходство между животными и людьми, чтобы поддержать утверждение, что животные обладают сознанием. Сходства, обычно приводимые сторонниками этого аргумента, — это сходство в поведении, сходство в физических структурах и сходство в относительном положении на эволюционной шкале.Другими словами, и люди, и животные одинаково реагируют на «болевые раздражители»; и животные, и люди имеют мозг, нервы, нейроны, эндорфины и другие структуры; и люди, и животные относительно близки друг к другу по эволюционной шкале. Поскольку в этом отношении они похожи друг на друга, у нас есть веские основания полагать, что животные обладают сознанием, как и люди.

Харрисон атакует эти точки одну за другой. Он указывает, что так называемое болевое поведение не является ни необходимым, ни достаточным для переживания боли. В этом нет необходимости, потому что в некоторых случаях лучше всего не показывать, что вам больно. Этого недостаточно, поскольку амебы проявляют болевое поведение, но мы не верим, что они могут чувствовать боль. Точно так же мы могли бы легко запрограммировать роботов на поведение, связанное с болью, но мы не можем сделать вывод, что они чувствуют боль. Сходство физических структур животных и человека неубедительно, потому что мы понятия не имеем, как физическая структура людей вообще дает начало опыту, и даже если это вообще вызывает.Эволюционные соображения также не являются окончательными, потому что только поведение с болью, а не само переживание боли было бы выгодным в борьбе за выживание. Харрисон заключает, что, поскольку самый сильный аргумент в пользу утверждения о том, что животные обладают сознанием, не работает, мы не должны верить, что они обладают сознанием.

Питер Каррутерс предположил, что есть еще одна причина сомневаться в сознательности животных (Carruthers, 1989, 1992). Каррутерс начинает с того, что отмечает, что не все человеческие переживания являются сознательными.Например, я могу думать о предстоящей конференции во время вождения и никогда сознательно не «видеть» на дороге грузовик, которого я избегаю. Точно так же пациенты, страдающие «слепотой» в части своего поля зрения, не имеют сознательного опыта видения чего-либо в этой части поля. Тем не менее, в обоих этих случаях должен быть какой-то опыт, поскольку я действительно свернул, чтобы избежать грузовика, и, должно быть, «видел» его, а также потому, что пациенты со слепым зрением могут ловить предметы, которые в них бросают в слепой зоне, с относительно высокая частота.Затем Каррутерс отмечает, что разница между сознательными и бессознательными переживаниями состоит в том, что сознательные переживания доступны мыслям более высокого порядка, а бессознательные — нет. (Мысль высшего порядка — это мысль, которая может принимать в качестве объекта другую мысль.) Таким образом, он заключает, что для того, чтобы иметь сознательный опыт, нужно иметь возможность иметь мысли более высокого порядка. Однако у нас нет причин полагать, что животные обладают мыслями более высокого порядка, и, следовательно, нет оснований полагать, что они обладают сознанием.

г. Контрактуалистские теории

Контрактуалистские теории морали истолковывают мораль как набор правил, которые рациональные люди выбирают при определенных условиях для управления своим поведением в обществе. Эти теории имеют долгую и разнообразную историю; однако связь между договорностью и животными по-настоящему не исследовалась до тех пор, пока Джон Ролз не опубликовал свою книгу A Theory of Justice . В этой работе Роулз приводит доводы в пользу концепции справедливости как честности.Выступая против утилитарных теорий справедливости, Ролз считает, что лучшая концепция справедливого общества — это такая, в которой правила, управляющие этим обществом, являются правилами, которые будут выбираться людьми из-за завесы невежества. Завеса невежества — это гипотетическая ситуация, в которой люди не знают каких-либо конкретных деталей о себе, таких как пол, возраст, раса, интеллект, способности и т. Д. Однако эти люди действительно знают общие факты о человеческом обществе, такие как факты. о психологии, экономике, мотивации человека и др.У Ролза предполагаемые подрядчики в значительной степени корыстолюбивы; Цель каждого человека — выбрать правила, которые принесут ему наибольшую пользу. Поскольку они не знают, кто они, они не будут выбирать правила, которые приносят пользу одному человеку или сегменту общества, а не другому (поскольку они могут оказаться в группе пострадавших). Вместо этого они выберут правила, которые защищают, в первую очередь, рациональных, автономных людей.

Хотя Ролз отстаивает эту концепцию как концепцию справедливости, другие пытались расширить ее, чтобы охватить всю мораль.Например, в книге The Animals Issue Питер Каррутерс приводит доводы в пользу концепции морали, которая в значительной степени основана на работе Ролза. Каррутерс отмечает, что если мы так расширим концепцию Ролза, животные не будут иметь прямого морального статуса. Поскольку подрядчики эгоистичны, но не знают, кто они такие, они принимают правила, защищающие рациональных людей. Однако подрядчики знают о себе достаточно, чтобы понимать, что они не животные. Следовательно, они не будут принимать правила, обеспечивающие особую защиту животных, поскольку это не будет способствовать их личным интересам.В результате разумные люди будут защищены напрямую, а животные — нет.

e. Значение для обращения с животными

Если косвенные теории верны, то мы не обязаны считать, что интересы животных имеют прямое отношение к оценке наших действий, когда мы решаем, как действовать. Однако это не означает, что от нас вообще не требуется учитывать, как наши действия повлияют на животных. То, что что-то не является непосредственно морально значимым, не означает, что мы можем делать с этим все, что захотим.Например, есть два простых способа введения ограничений в отношении надлежащего обращения с животными. Рассмотрим наши обязанности по отношению к частной собственности. Я не могу уничтожить вашу машину, если захочу, потому что это ваша собственность, и, повредив ее, я причиню вам вред. Кроме того, я не могу пойти на городскую площадь и разрушить старое дерево для развлечения, так как это может расстроить многих людей, которые заботятся о дереве.

Аналогичным образом, по этим причинам могут существовать обязанности в отношении животных.Я не могу причинить вред вашим питомцам, потому что они принадлежат вам, и, причиняя им вред, я тем самым причиню вам вред. Я также не могу причинять вред животным в общественных местах просто для развлечения, так как это расстроит многих людей, и я обязан не причинять людям чрезмерное беспокойство. Это два простых способа, с помощью которых косвенные теории повлияют на животных.

Есть два других способа, по которым еще более строгие ограничения в отношении надлежащего обращения с животными могут быть вызваны косвенными теориями.Во-первых, и Иммануил Кант, и Питер Каррутерс утверждают, что у животных могут быть более обширные косвенные обязанности. Эти обязанности распространяются не только на обязанность воздерживаться от причинения вреда чужому имуществу и обязанность не оскорблять любителей животных. Скорее, мы также обязаны воздерживаться от жестокости по отношению к ним. Кант утверждает:

Наши обязанности по отношению к животным — это просто косвенные обязанности по отношению к человечеству. Животная природа имеет аналогии с человеческой природой, и, выполняя свои обязанности перед животными в отношении проявлений человеческой природы, мы косвенно выполняем свой долг перед человечеством …Мы можем судить о сердце человека по его обращению с животными (Regan and Singer, 1989: 23-24).

Точно так же Каррутерс пишет:

Такие действия [как пытки кошки ради развлечения] неправильны, потому что они жестоки. Они выдают безразличие к страданиям, которые могут проявляться … в отношениях этого человека с другими рациональными агентами. Таким образом, хотя действие не может нарушать никаких прав … оно остается неправильным, независимо от его воздействия на любого любителя животных (Carruthers, 1992: 153-54).

Итак, хотя нам не нужно рассматривать то, как наши действия влияют на самих животных, мы должны учитывать, как наше обращение с животными повлияет на наше отношение к другим людям. Если жестокость по отношению к животному делает нас более жестокими по отношению к другим людям, мы не должны быть жестокими по отношению к животным; если благодарность животным помогает нам быть благодарными людям, тогда мы должны быть благодарны животным.

Во-вторых, может быть аргумент в пользу вегетарианства, который вообще не полагается на соображения благополучия животных.Учтите, что на каждый фунт белка, полученного из животных источников, мы должны накормить животных в среднем двадцатью тремя фунтами растительного белка. Многие люди на планете сегодня умирают от болезней, которые легко поддаются лечению, в основном из-за того, что диета ниже уровня голода. Если можно продемонстрировать, что мы обязаны помочь облегчить страдания этих людей, то один из возможных способов выполнения этого долга — воздержание от употребления мяса. Растительный белок, которым кормят животных, которых едят богатые страны, можно было бы вместо этого использовать, чтобы накормить людей, живущих в таких плачевных условиях.

Конечно, не все сторонники косвенной теории принимают эти результаты. Однако здесь следует подчеркнуть, что даже если допустить, что животные не имеют прямого морального статуса, мы можем иметь (возможно, требовать) обязанности в отношении обращения с ними.

ф. Два общих аргумента против косвенных теорий

Два общих аргумента против косвенных теорий показались многим убедительными. Первый аргумент — это «Аргумент из крайних случаев»; второй — аргумент против кантовского представления о косвенных обязанностях по отношению к животным.

я. Аргумент из маргинальных случаев

Аргумент от предельных случаев — это аргумент, который пытается продемонстрировать, что если животные не имеют прямого морального статуса, то и такие люди, как младенцы, пожилые люди, люди с тяжелыми когнитивными нарушениями и другие подобные «маргинальные случаи» человечества, не имеют этого. Поскольку мы считаем, что люди такого типа обладают прямым моральным статусом, должно быть что-то не так с любой теорией, которая утверждает, что это не так. Более формально аргумент имеет следующую структуру:

1. Если мы вправе отрицать прямой моральный статус животных, то мы вправе отрицать прямой моральный статус в крайних случаях.
2. Мы не имеем права отрицать прямой моральный статус крайних случаев.
3. Следовательно, мы не имеем права отрицать прямой моральный статус животных.

Защита предпосылки (1) обычно выглядит примерно так. Если рациональность (или автономность, или способность говорить) — это то, что позволяет нам отрицать прямой моральный статус животных, то мы аналогичным образом можем отказать в этом статусе любому человеку, который не является рациональным (или автономным, способным говорить и т. Д.). Эта линия рассуждений применима почти ко всем свойствам, которые, как считается, оправдывают отказ от прямого морального статуса животных.Поскольку маргинальные случаи — это существа, чьи способности равны, если не меньше, способностей животных, любая причина не допускать животных к классу существ с прямым моральным статусом также не допускает маргинальных случаев.

Есть одно свойство, которое невосприимчиво к этой аргументации, а именно свойство быть человеком. Некоторые, кто придерживается мировоззрения / религиозных взглядов, могут отвергнуть этот аргумент и вместо этого заявить, что для людей просто «естественно» быть выше животных по любой моральной шкале.Однако, если кто-то так поступает, он должен отказаться от утверждения, что люди выше животных, потому что люди более разумны и рациональны, чем животные. Вместо этого следует заявить, что человеческое существование само по себе является морально значимым свойством. В последнее время немногие готовы делать такие заявления.

Другой способ избежать этой аргументации — отрицать вторую предпосылку (ср. Frey, 1980; Francis and Norman, 1978). Это можно сделать в несколько этапов. Во-первых, можно отметить, что действительно маргинальных людей очень мало.Например, младенцы, хотя и не в настоящее время рациональны, могут стать рациональными. Возможно, по этой причине их не следует считать маргинальными. Точно так же пожилые люди могут иметь прямой моральный статус из-за желаний, которые у них были, когда они были моложе и рациональны. После того, как оценивается фактическое количество маргинальных случаев, утверждается, что не противоречит интуиции сделать вывод о том, что у оставшихся индивидов нет прямого морального статуса. И снова, однако, немногие готовы согласиться с этим выводом.Тот факт, что младенец с серьезными когнитивными нарушениями может ощущать боль, большинству кажется причиной воздерживаться от причинения вреда младенцу.

ii. Проблемы с косвенными обязанностями перед животными

Еще один аргумент против косвенных теорий начинается с интуиции, что есть некоторые вещи, которые просто невозможно сделать с животными. Например, мне не разрешается пытать свою кошку ради развлечения, даже если об этом никто не узнает. Эту интуицию должна учитывать любая приемлемая моральная теория.Аргумент против косвенных теорий состоит в том, что они не могут удовлетворить эту интуицию.

И Кант, и Каррутерс согласны с тем, что я буду пытать свою кошку ради развлечения было бы неправильно. Однако они считают, что это неправильно не из-за причинения вреда кошке, а из-за того, какое влияние это действие окажет на меня. Многие люди считают, что это очень неудовлетворительное описание долга. Роберт Нозик называет отрицательные последствия такого поступка , моральные побочные эффекты и спрашивает:

Почему должен иметь такое распространение? Если само по себе совершенно нормально делать что-либо с животными по любой причине, тогда при условии, что человек осознает четкую границу между животными и людьми и помнит об этом в своих действиях, почему убийство животных должно его зверствовать и сделать его более вероятным причинить вред или убить людей (Nozick, 1974: 36)?